Номиналисты Дуне Скот и Уильям Оккам

Вслед за Гроссетестом и Р. Бэконом почву для материали­стического подхода к психике подготавливали оксфордские про­фессора следующих поколений — номиналисты Дуне Скот (1265—1308) и Уильям Оккам (ок. 1300—ок. 1349). Оккам принимал за исходное не акты и порождения души, а знаки. Уже ощущения он рассматривал как своего рода знаки. Распространение категории знака (почерпнутой в свой­ствах языка как знаковой системы) на непосредственное сен­сорное познание таило опасность субъективизма. Ведь знаку присущ момент условности, тогда как чувственный образ передает содержание, которое не зависит от исторически складывающихся форм и средств связи между людьми. Однако в условиях средневековой Европы обращение к катего­рии знака позволило произвести крутой поворот от интроспек­ции к экстроспекции, от наблюдений души за собой к наблюде­нию за речевыми операциями, за поведением знаковой системы как основы умственной жизни, т. е. перейти от субъективного «внутреннего опыта» к объективному анализу знаковых отно­шений. Что же касается присущего этим отношениям момента условности, релятивности, то в рассматриваемых исторических обстоятельствах он расшлтывал веру не в возможность познать внешний мир, а в незыблемость, аподиктичность тех представ­лений об этом мире (включая человека и его душу), которые стремилась увековечить церковная машина (Оккам был обвинен в ереси, осужден папской курией, заточен в Авиньон, но через несколько лет спасся бегством). В дальнейшем с освобождением от феодального порабощения крепнет само­сознание индивида как независимого субъекта познания. Без такой личностной установки мысль не смогла бы прорваться сквозь идеологические барьеры средневековья к познанию при­роды вещей. Критическое отношение к традиции (предполагающее убеж­дение в относительности знания) становится через два-три века параметром умственной деятельности отдельного индивида, берущего на себя личную, не освященную ничьим авторите­том ответственность за оценку чужих идей и за отстаиваемую истину. В социально-идеологических условиях XIV в., когда творил Оккам, такая установка еще не могла сложиться и на­правлять индивидуальное поведение — ни внешнее, ни внутрен­нее. Этим, по нашему мнению, и объясняется, что идея отно­сительности знаний (Научным толкованием этого принципа является диалектико-материалистическое, которое исходя из неисчерпаемости реального мира и из теории отражения трактует процесс движения познания как все более адекватное отражение сущности явлений. Преувеличение момента относительности в на­ших знаниях ведет к субъективизму и агностицизму, игнорирование этого момента — к догматизму), без которой невозможен свободный иссле­довательский поиск, выступила первоначально в форме учения о знаковом характере познания. Ведь знаковая система явля­ется надындивидуальной, безличной и вместе с тем допускаю­щей известную свободу по отношению к обозначаемому содер­жанию, поскольку, как это видно на примере многообразия языков, сходные предметы могут обозначаться различными словами. Весь народ при создании и употреблении языка вы­ступает в качестве «великого философа, великого мыслителя» (Потебня). Система знаков в трактовке Оккама являлась свое­образным безличным «субъектом», со свойствами которого соединялась функция, выражающая идею относительности зна­ния. В рассматриваемую эпоху отдельная личность еще не от­важивалась взять на себя эту функцию. Знаковость расковывала движение мысли. Томизм и другие ортодоксальные доктрины соответственно общему складу средневекового мировоззрения видели и в чувственных вос­приятиях, и в понятиях своего рода вещи застывшие, непод­вижные, раз навсегда данные, как и весь сотворенный мир. В этом плане не было различий между средневековым реализ­мом в обоих его вариантах — трансцендентном (универсалии существуют до вещей) и имманентном (универсалии заложены б самих вещах)—и средневековым концептуализмом, разме­щавшим неизменный набор универсалий внутри ума, а не вне его. Во всех случаях содержание мысли оставалось известной константой. Номинализм встал на путь расшатывания этой константы. Имена, обозначавшие общие понятия, он рассматривал как знаки, значение которых складывалось благодаря их приложе­нию ко многим сходным объектам. Исходная точка всего про­цесса— восприятия (чувственные знаки), которые посредством речи преобразуются в общие понятия. Последние, таким обра­зом, утрачивали свой априорный характер и выступали в каче­стве продуктов речевых операций (а не интенциональных ак­тов души). «Оккам ввел проблему универсалий в эмпирически ориентированную психологию научения и мышления» Сопоставив оккамизм с томизмом, мы видим, что решаю­щее различие между ними положило не признание или отрица­ние общих понятий, а расхождение во взглядах на детермина­цию умственных содержаний и действий. У Фомы — интенции души, у Оккама — речевые операции. У Фомы — интенциональные образы, не зримые ни для кого, кроме порождающего их субъекта, у Оккама — независимые от индивидуального созна­ния знаки, оперируя котор??ми субъект строит общие понятия. У Фомы основа всего — «телеология» души и ее внутренний опыт. У Оккама — зачатки объективного, эмпирического и де­терминистского подхода к психической деятельности. Преодолению телеологизма способствовала и знаменитая оккамовская «бритва» — положение о том, что следует отсекать сущности или предполагаемые силы там, где можно обойтись меньшим их числом. А сущностей таких (форм, скрытых ка­честв и т. д.) схоластика наплодила множество. «Бесполезно делать посредством многого то, что можно сделать посредст­вом меньшего»,— утверждал Оккам. Этот оккамовский прин­цип «экономии мышления» подрывал томистскую концепцию интенциональных «образов. Ощущение, по Оккаму, это знак, произведенный внешним предметом. Но тогда томистская трак­товка ощущений, за основу которых принимались душа и ее интенции, подлежала «отсечению» как «умножавшая сущности без надобности». Душа вообще оказывалась принципом избы­точным (и, стало быть, бесполезным) для рационального объяснения психических явлений. Но какая же сущность в та­ком случае служит их носителем? Предшественник Оккама английский номиналист Дуне Скот склонялся к мнению, что этой сущностью является материя. Так в XIII в. был нанесен первый истори­ческий удар по учению о субстанциональности психики. В предшествующих материалистических концепциях психи­ка понималась как разновидность вещества или материи, как физическое тело. Дуне Скот впервые поставил вопрос: не яв­ляется ли мышление свойством материи (а не души)? С тех пор этот вопрос стал центральным для всего материалистиче­ского направления.
}