Гомес Перейра

Другим замечательным испанским мыслителем XVI в. был врач Гомес Перейра (1500—1560). 20 лет он работал над кни­гой «Аптониана Маргарита» (1554). Ее главным выводом было отрицание чувствующей души у животных. Впервые в истории науки животные были представлены как «апсихические» тела, управляемые не душой, а прямыми воздействиями внешних объ­ектов и следами этих воздействий (по терминологии автора — «фантазмами»). Номиналистская традиция перешла у Перейры из области познания в область поведения. Оккамисты учили, что не только понятие, но и чувственный образ — знак вещи. Со­гласно Перейре, животные ничего не слышат, не видят, вообще не чувствуют. Не чувственные образы, а знаки движут их пове­дением. Вывод Перейры противоречил учению католической церкви о животных как низших душах. От инквизиции его спас­ло резкое противопоставление животных человеку как богопо­добному существу с бессмертной душой. Отрицание целесообразно действующих душевных способно­стей у животных подготавливало рефлекторную концепцию. На смену религиозно-схоластическим представлениям шло опытное изучение психических явлений. Конечно, и древние мыслители, в том числе кумиры средневековья Аристотель и Гален, исхо­дили из опыта. Но его проверка и дальнейшее накопление ве­ками находились под запретом. В эпоху гуманизма и Возрождения пробудилось свободное исследование всех явлений природы и общества. Оно захватило как телесный механизм душевной деятельности, так и ее прояв­ления. Гуманистическое движение резко обострило интерес к че­ловеческой личности как таковой. Несмотря на ограниченность первоначальных результатов, общая направленность этого дви­жения соответствовала идеологической позиции восходящего класса — буржуазии и способствовала развитию новых общест­венных отношений.
}

Хуан Уарте

Во второй половине XVI в. обстановка в Испании существен­но изменилась. Экономика в связи с конкуренцией со странами, где развивался капитализм, приходила в упадок. Абсолютизм терпел одно военно-политическое поражение за другим. В то же время усилилась власть римско-католической церкви как реак­ция на распространение свободомыслия. Свирепствовала инкви­зиция. В этих условиях в 1575 г. вышла книга врача Хуана Уарте (1529—1592) «Исследование способностей к наукам», принес­шая автору всеевропейскую славу. Уарте рисовал перспективу небывалого усиления могущества Испанской империи при условии оптимального использования природных дарований людей. Это была первая в истории психо­логии работа, ставящая в качестве специальной задачи изучение индивидуальных различий в способностях с целью профессио­нального отбора. Поэтому Хуана Уарте можно считать основателем направления, названного в дальнейшем дифференциаль­ной психологией. В своем исследовании он ставил четыре вопроса: «какими качествами обладает та природа, которая делает человека способным к одной науке и не способным к другой... какие виды дарования имеются в человеческом роде... какие искусства и науки соответствуют каждому дарованию в частно­сти... по каким признакам можно узнать соответствующее даро­вание». Одно перечисление этих проблем говорило о принципиально новом подходе. И хотя Уарте на каждой странице обращается к советам и наблюдениям древних, их соображения включались в совершенно необычную для предшествующей психофизиологии структуру. Анализ способностей сопоставлялся со смесью четы­рех элементов в организме (темпераментом) и с различием в сферах деятельности (медицина, юриспруденция, военное искус­ство, управление государством и др.), требующих соответствую­щих дарований. Основными способностями признавались воображение (фан­тазия), память и интеллект. Каждая из них объяснялась опреде­ленным «темпераментом» мозга, т. е. пропорцией, в которой «смешаны в нем главные соки». В свою очередь науки и искус­ства оценивались с точки зрения того, какой из трех способно­стей они требуют. Это направило мысль Уарте на психологиче­ский анализ деятельности полководца, врача, юриста, теолога и т. д. Зависимость таланта от природы (мы бы сказали сейчас: наследственности) не означает, по его мнению, бесполезности воспитания и труда. Однако здесь надо иметь в виду большие индивидуальные и возрастные различия. Существенную роль в формировании способностей играют физиологические факторы, в частности питание. Не случайно инквизиция внесла труд испанского врача в список запрещенных книг. Уарте считал, что особенно важно установить внешние при­знаки, по которым можно было бы различать качества мозга, определяющие характер дарования. И хотя его собственные наблюдения о соответствиях между телесными признаками и спо­собностями очень наивны (он, например, выделял в качестве таких признаков жесткость волос, особенности смеха и др.), сама идея о корреляциях внутреннего и внешнего являлась, как показал последующий путь дифференциальной психологии, вполне рациональной. Уарте мечтал об организации профессио­нального отбора в государственном масштабе: «Для того чтобы никто не ошибался в выборе той профессии, которая больше всего подходит к его природному дарованию, государю следо­вало бы выделить уполномоченных людей великого ума и зна­ния, которые открыли бы у каждого его дарование еще в неж­ном возрасте; они тогда заставили бы его обязательно изучать ту область знания, которая ему подходит...». Нужно ли говорить, сколь кощунственно звучала в феодальной Испании мысль о том, чтобы расставить людей в обществе по их природ­ным способностям.
}

ИССЛЕДОВАНИЕ ПСИХОЛОГИИ В ИСПАНИИ

В начале XVI в. Испания переживала экономический подъем, связанный с колониальными завоеваниями и зарождением капи­талистических отношений. Эти изменения обусловили развитие передовой общественной и естественнонаучной мысли. Развер­тывается борьба против произвола феодалов, фанатизма церков­ников и обскурантизма схоластической философии. Раздаются голоса в защиту интересов народных масс, прав и достоинства человека. Ставится вопрос о необходимости новых, основанных на опыте рациональных методов познания. Творчество передовых испанских ученых и просветителей от­личало стремление сблизить теоретическое знание с жизнью, превратить науку в орудие добывания истин, приносящих практическую пользу. Это стремление ярко выразил Хуан Луис Вивес (1492—1540), который одним из первых в новое время прбтивопоставил эмпирико-психологическое познание метафизи­ческим учениям о душе. В книге «О душе и жизни» (1538) он выдвинул новаторскую для своего времени идею о том, что инду­ктивный метод есть единственно надежный путь приобретения такого знания о людях, которое может быть использовано для усовершенствования их природы. Не метафизическая «сущность» души, а ее реальные явления должны стать главным объектом анализа.

Леонардо да Винчи

Одним из титанов Возрождения был Леонардо да Винчи (1452—1519). Люди, основавшие совре­менное господство буржуазии, были кем угодно, но только не людьми буржуазно ограниченными. Леонардо воплотил в своем творчестве новый тип отношений к действительности, для кото­рого характерен синтез чувственного созерцания, теоретиче­ского обобщения и практического действия. Леонардо не только запечатлел этот новый подход в своих художественных творе­ниях, научных идеях, инженерных проектах и моделях, но и стремился его осмыслить в единой методологической концепции. Так возникло представление Леонардо об особой всеобщей на­уке, проявлениями которой выступают разнообразные конкрет­ные формы человеческого познания и действия. Он назвал ее на­укой живописи. Слово «живопись» означало для Леонардо не только работу и творения художника, но и все созидаемое че­ловеком благодаря союзу глаза и руки. С древних времен на роль «царицы наук» претендовала фи­лософия. Леонардо передает эту роль «божественной науке жи­вописи». Продукты, ею порождаемые, и заключают в нераздель­ности образное, логическое и практическое. «Живопись,— гово­рил Леонардо,— распространяется на философию природы». Она, таким образом, должна быть не натуралистическим копированием непосредственно зримого, а исследованием мира с целью воссоздания его картины (не только в эстетическом смысле, но и в смысле, близком к современному философскому пониманию термина «картина мира»). Растущие, хотя и сдер­живаемые феодализмом общественные силы испытывали потреб­ность в новом понимании мира, которое открывало бы простор развитию естественнонаучного знания, необходимого для даль­нейшего прогресса производства и экономики.