АССОЦИАТИВНАЯ ПСИХОЛОГИЯ В CЕРЕДИНЕ XIX ВЕКЕ (5)

Во всех предшествующих вариантах ассоциативной психоло­гии, начиная от Аристотеля, поиск зависимости связей в созна­нии от материального субстрата был направлен на процессы, происходящие в организме. Исследователи, исходившие из идеи о неотделимости психического от телесного, не видели иной возможности причинно объяснить порядок явлений в сознании, кроме обращения к порядку явлений в нервной системе, будь то животные духи, вибрации, сочетания фибров или нервных клеток.

АССОЦИАТИВНАЯ ПСИХОЛОГИЯ В CЕРЕДИНЕ XIX ВЕКЕ (4)

Реальная смысловая нагрузка слова «химия» в их концеп­циях сводилась к идее возникновения из простейших психиче­ских элементов качественно новых продуктов. Никакими допол­нительными возможностями причинного объяснения своих явлений психология не обогащалась. Напротив, поскольку «химия» противопоставлялась «механике», утрачивались при­обретения, связанные с внедрением в психологию почерпнутых в физике приемов детерминистского анализа. Ведь именно благодаря механике Галилея, Декарта, Ньютона понятие об ассоциации приобрело строго причинное значение, вытеснив душу и рефлексию из разряда главных объяснительных прин­ципов. Бэна не устраивало «кокетство с химией». Объясняя «конст­руктивные ассоциации» не «спонтанной химией сознания», а «пробами и ошибками», он вводил в психологию вероятност­ный принцип объяснения явлений, утвердившийся в биологии. Тем самым деятельность сознания сближалась с деятельностью организма. Закономерности, присущие всей органической при­роде, оказывались также и закономерностями «внутреннего мира». Таков объективный, категориальный смысл нововведе­ний Бэна. Они были симптомами назревавших изменений. Все более насущной становилась потребность в том, чтобы сомкнуть психологию с учением о биологической эволюции. Первой попыткой удовлетворить эту потребность явились «Основы психологии» Герберта Спенсера. Они сыграли важную роль в преобразовании психологии на основе учения о биоло­гической адаптации. Первое издание этой книги осталось неза­меченным. И не удивительно, ибо на первый взгляд она пред­ставляла очередной трактат в защиту ассоциативной психоло­гии. Утверждалось, что развитие интеллекта в огромной сте­пени зависит от закона, который гласит: когда два психических состояния следуют одно непосредственно вслед за другим, то при воспроизведении первого имеется тенденция к тому, чтобы второе непременно последовало за ним.

АССОЦИАТИВНАЯ ПСИХОЛОГИЯ В CЕРЕДИНЕ XIX ВЕКЕ (3)

В отличие от Д. С. Милля Александр Бэн в своих двух главных трудах, пользовавшихся на протяжении многих лет широкой популярностью,— «Ощущения и интеллект» (1855) и «Эмоции и воля» (1859) последовательно проводил курс на сближение психологии с физиологией. Он особое внимание уделял тем уровням психической деятельности, связь которых с телесным устройством очевидна, а зависимость от сознания минимальна: рефлексам, навыкам и инстинктам. Не случайно, подготавливая проект новой медицинской психологии, базирую­щейся на исследовании нервной деятельности, Сеченов писал: «Для медиков нужна психол[огия] с физиологическим] направ­лением], вроде, напр[имер], сочин[нения] Бэна». Перенося акцент с внутренних состояний сознания на дви­гательную, объективно наблюдаемую активность организма, Бэн вновь сталкивался с древней дихотомией непосредственных (рефлекторных) и произвольных (зависящих только от самого субъекта) действий. Рефлекс в то время мыслился как стерео­типная детерминация двигательного ответа внешним раздра­жителям и потому, как мы видели, был недостаточен, чтобы объяснить гибкость, вариативность поведения. Понятие о про­извольном действии, к которому обращались с целью объяснить эту вариативность, не имело за собой серьезных причинных оснований. Указание на «волю» или «хотение» как конечную причину действия не могло устроить тех, кто искал совмести­мое с научными стандартами объяснение.

АССОЦИАТИВНАЯ ПСИХОЛОГИЯ В CЕРЕДИНЕ XIX ВЕКЕ (2)

Вопреки психологизму Д. С. Милль выводил в «Логике» познавательную работу человеческого ума не из «великого закона ассоциации идей», а из своеобразия логических структур. Именно эти надындивидуальные структуры выступали в качест­ве регулятора процессов в индивидуальном сознании. Под влия­нием «Логики» Милля возникает концепция «бессознательных умозаключений» Гельмгольца, в которой чувственный образ предмета (прежде всего его пространственный образ) рассмат­ривался как продукт деятельности механизма, соединяющего (непроизвольно, бессознательно) ощущения по правилам, по­добным правилам логического вывода. Эта концепция стала в свою очередь отправной для «Элементов мысли» И. М. Сече­нова. Не логическое объяснялось субъективно-психологическим, но, напротив, порядок и связь идей ставились в зависимость от законов уже не механики и не индивидуальной психологии, а логики. В этом плане становится очевидным, что установка, охарактеризованная выше как психологизм, при всей ее исто­рической ограниченности содержала позитивный момент. Важно было не то, что сознание рассматривалось сквозь призму ассоциативной схемы (здесь Милль не был оригинален), но то, что оно в его конкретном психологическом функциониро­вании ставилось в зависимость от логики. Сближение логики с психологией и дало тот междисциплинарный синтез, о продук­тивности которого свидетельствовали учения Гельмгольца и Сеченова.