Средневековая схоластика

Ранее были описаны некоторые важные для будущего психоло­гии положения, сложившиеся в недрах схоластики в пору ее наивысшего расцвета. Но результаты умственной деятельности, как уже неоднократно отмечалось, теснейшим образом связаны с ее процессами и операциями. Схоластика не могла бы при­нести никаких позитивных результатов, если бы исчерпывалась теми особенностями, с которыми неизменно связывается пред­ставление о ней,— опорой на авторитеты, возведением изощрен­ных, но лишенных реального смысла логических конструкций и т. п. Эти особенности схоластики («школьной мудрости») действительно опустошали интеллектуальную работу, подме­няли позитивное изучение предмета вербальными ухищре­ниями. Вместе с тем схоластические диспуты способствовали ста­новлению культуры логического мышления, выработке умений анализа понятий и способов их выражения, поиску слабых сторон в аргументации противника. Совершенствование логи­ческого и вербального аппарата осуществлялось путем обсуж­дения проблем, которые в огромном большинстве случаев яв­лялись псевдопроблемами. Но без такого совершенствования европейская философско-научная мысль, не имевшая многове­ковой школы, подобной пройденной древними греками до Ари­стотеля, не смогла бы решать и реальные проблемы. Известный историк схоластики Маккейн характеризует дея­тельность философа-схоласта вопреки традиционным стереоти­пам следующим образом: «Обычная критика схоластики как решения проблем со ссылкой на одни только авторитеты не имеет оснований. Хорошим схоластом считался тот, кто мог найти свидетельство авторитета в пользу каждой из сторон обсуждаемого вопроса и кто был убежден, что истина лучше всего может быть открыта путем исследования взаимодействия таких, возможно противоречащих друг другу, утверждений... Призыв к авторитету являлся буквально призывом к выясне­нию того, что авторы прошлого говорили об обсуждаемом предмете. Быть свободным от авторитета означало быть несве­дущим относительно истории вопроса. Постоянный призыв к авторитетам в средневековых трудах не сковывал воображе­ние и не порабощал разум. Скорее, он позволял автору взо­браться на плечи древних, с тем чтобы видеть дальше, чем он мог увидеть собственными невооруженными глазами и при соб­ственном росте». Отрицательные оценочные суждения, имплицитно заложен­ные в термине «схоластика» при его современном употребле­нии, обусловлены тем, что схоластика стала барьером на пути свободного, опытного исследования природы. Но к этому тер­мину нужно подходить исторически, если мы хотим выявить роль обозначаемых им реально существовавших явлений в ум­ственном развитии человечества. Пример схоластики говорит о существенном различии между формально-логическими и предметно-логическими схемами научной деятельности. Каким бы изощренным и утонченным ни был логический аппарат, он сам по себе бессилен продвинуть позитивное знание о реаль­ности (в юм числе психической). Это становится возможным лишь тогда, когда сила логического аппарата реализуется в предметно-категориальном содержании познания. Чем же обогатилось это содержание в эпоху средневековья?
}